сту покорствует гладь рябая,
к дому родному на полпути
Дорсово тело увязло в сети -
и волны шуршат, его огибая.

Дорс утонул? Ведь он искони
наперед называл ненастные дни.
Кто же солжет своему же брату?
Доверяясь ему и Луви Лату,
рыбаки зажигали на скалах огни.

Тридцать четыре года - в бою,
в море, у гибели на краю.
Твердили ему, что он безрассуден,
но вернее и раньше других посудин
Дорс приводил с уловом свою.

Он пробовал - тверда ли земля
(он, кто подагру разыгрывал для
пособия на леченье в рассрочку!),
и на берег тащил свой челнок в одиночку,
полный зубана и горбыля!

"Не захочет рыбу купить оптовик -
закоптим и завялим, урон невелик, -
или же, Мекки, пойдем - за мысом
все продадим сухопутным крысам:
перекурим, заложим за воротник".

"Дорс, да тебе по колено море!
Ты вовсю ишачишь - а как же хвори?"
"Ай, господин, это вы со зла:
возле Филиппи святой мулла
приказал мне забыть о подобном вздоре.

Выправляй на дворе частоколье кривое,
сыпь фазанам не скупо зерно кормовое,
но следи, ибо ночью к тебе дикобраз
в огород наведается не раз,
что ни ночь - корнеплодам ущерба вдвое.

Ты, господин, гляди, примечай,
где волну зарябит, где плеснет невзначай,
а найдешь горбыля по верной примете -
мигом тогда закидывай сети,
и лодку наполнишь по самый край.

Разговоры с ним, с горбылем, нелегки:
при шторме ловят одни дураки.
Ну, а ты поджидай в стороне, на отшибе:
жрать-то небось захочется рыбе,
и - разом под воду уйдут поплавки.

А вы - динамитом в один присест
гробите, грабите море окрест, -
худшая вы-то и есть обуза:
глохнет горбыль, задирает пузо
и дрейфует навеки от здешних мест.

Вам фейерверк-то в забаву небось,
да и рыбы навалом, коль взорвалось,
для вас это дело - приятный отдых,
вы сеете голод в наших водах,
и сети наши пусты, хоть брось.

Жизни от вас, придиралы, нет:
даже зайти за кусты - запрет,
не то, мол, светлую жизнь устроите
и халупу мою бульдозером сроете,
если не сделаю ватерклозет!"

*

За Двейерсайлендом, в кромке прилива,
дикобразы снуют торопливо,
берег под ними влажен, шершав;
скрываются, коротко прошуршав,
в трещины скального массива.

И девушка Луки, почти ребенок,
Дорса зовет изо всех силенок,
ищет ракушки в натеках дождя
и, наутилус разбитый найдя,
плачет, - и голос по-детски тонок.

Жена разводит огонь в печи,
засыпает - но стынет постель в ночи;
хлопает дверь, ворчит собака,
по полу что-то скользнет средь мрака -
проснется, вскрикнет: кричи не кричи...

С приливом к линии береговой
выходят родичи - не впервой:
знают, что с водорослями вскоре
Дорса на берег выбросит море,
трофей возвратит бесполезный свой.

И Луви Лат, его старый друг,
ценитель бататов и свежих